Ничего интересного, просто моя писанина. Не зря же тут зарегистрировался? 
среда, 02 сентября 2015
Отступление.
Признаться, это единственная моя писанина, которая нравится мне. Единственная, за которую мне по какой-то необъяснимой причине не стыдно. И как мне не хотелось добавлять в текст последнее предложение.. Ой как не хотелось, но меня заставили! Эх, были времена..)
______________________________________
Девушка сидела на краю обрыва, с которого открывался великолепный вид на вечерний город. Солнце еще не скрылось за горизонтом, а в городе уже включили уличное освещение и рекламные баннеры, отчего он завораживающе мерцал в тени огромной скалы.
С запада медленно надвигались тяжелые грозовые тучи, в которых можно было рассмотреть изумительные и пугающие узоры, рисуемые молниями. Но девушку это не беспокоило, даже несмотря на то, что она была одета не по погоде – в синий вязаный свитер с причудливым узором и черные джинсы.
Она смотрела печальными глазами на город и вспоминала пережитое, задумываясь о своих ошибках и ошибках других, которые она постоянно пыталась исправить. В ее памяти всплывали образы дорогих людей, которых она теряла уже множество раз. Как ей говорил один знакомый, со временем она должна привыкнуть к потерям и прочим лишениям, которые уготовила новая судьба. Но он оказался прав лишь отчасти. Она действительно научилась смотреть на страдания чужих для нее людей – они становились жертвами ради большинства, – но по-прежнему не могла оставаться равнодушной к мучениям тех, кто был ей дорог. Девушка раз за разом пыталась спасти кого-нибудь из них, но ничего не выходило.
Гроза уже нависла над городом и началась самая настоящая буря. Поднялся сильный ветер, срывавший деревьев зеленые листья и ветви. Неожиданно обрушившийся на землю дождь размыл образ города, но девушке и не нужно было видеть то, что там происходило. Она видела это множество десятков раз и чувствовала, когда прогремит гром, хотя все равно каждый раз вздрагивала.
Небо всё чаще освещалось вспышками молний. Одна из молний, вопреки законам физики, ударила в электроподстанцию, отчего город потемнел. Девушка видела, как молнии били в шпили небоскребов деловой части города, и вспоминала ветер, который вырывал деревья в парке и срывал потухшие баннеры магазинов. Она представляла панику людей и давку в разных местах города. Знала, что в этот момент, там, где она видела невыразительный огонек, находится больница, а в ней гибнут люди от всё той же давки и нехватки врачей, не меньше напуганных и с величайшим трудом старавшихся не поддаться всеобщей панике.
Ветер становился сильнее. Девушка уже с трудом сидела на краю обрыва, вцепившись руками в острые камни. Ее не волновала судьба нескольких тысяч людей, которые страдали и умирали в городе. Она ждала того, самого тяжелого для нее момента. Ожидание казалось куда мучительнее того, что ей предстояло на самом деле. И вот, наконец, этот момент настал.
Далеко внизу, на дне пропасти, появился маленький огонек. Это машина, где сидела семья. Отец семейства вел машину, с трудом удерживая ее на дороге, а мать пыталась утешить полугодовалую дочь, которая была напугана грозой.
Машина неслась по скользкой дороге прочь из города. Отец семейства работал водителем машины "скорой помощи". Он ещё в самом начале бури оставил свой пост и отправился домой, чтобы вывести семью. Увы, на сборы было потрачено слишком много времени, в результате чего семья выбралась из города в самый разгар буйства природы. Отец отлично умел управлять автомобилем, но неожиданный удар молнии в одинокое дерево у дороги заставил его совершить ошибку и резко дернуть руль влево. Машину занесло, после чего она вылетела на обочину и, перевернувшись несколько раз, осталась лежать в овраге на боку.
Услышав сквозь шум бури визг шин и потеряв из виду свет фар машин, девушка встала. Чуть не упав с обрыва, она побежала вдоль него к ближайшему спуску. Вся одежда промокла и отяжелела, из-за чего девушке было тяжело бежать, но переживаемые эмоции придавали сил.
Примерно через час девушка стояла около искорёженной машины. Буря уже утихла и из-за редких туч выглядывала луна. Девушка медленно подошла к автомобилю и в свете луны увидела женщину, истекающую кровью и сжимающую в руках сверток из одеялец и пеленок. Она попыталась что-то сказать, но произнесённое было невозможно понять. Но девушка поняла жест.
Женщина из последних сил протянула ей сверток через разбитое лобовое стекло. И, когда девушка взяла сверток в руки, женщина вдруг обмякла и почти бесшумно выдохнула. Девушка поняла, что она мертва, и последней её волей была просьба позаботиться о ребенке.
Она приоткрыла сверток и увидела ребенка. Это была девочка. Она заплаканными глазами смотрела на девушку и вся дрожала. Девушка улыбнулась и, бросив последний взгляд на разбитый автомобиль, медленным шагом направилась к городу, напевая свою любимую колыбельную.
Она знала, что ребенку понравится эта колыбельная. Она настолько сильно отпечатается в памяти, что даже спустя двадцать три года девочка будет помнить каждое слово и мотив. В трудные времена и дождливые дни она будет напевать себе эту колыбельную, после чего ей будет становиться лучше.
Девушка знала точно, что произойдет с этим ребенком и какие трудности поджидают его в будущем. Также она знала, что только что замкнула цепь событий и выполнила свой долг.
Она только что спасла себя и пережила смерть своих родителей снова.
Признаться, это единственная моя писанина, которая нравится мне. Единственная, за которую мне по какой-то необъяснимой причине не стыдно. И как мне не хотелось добавлять в текст последнее предложение.. Ой как не хотелось, но меня заставили! Эх, были времена..)
______________________________________
Девушка сидела на краю обрыва, с которого открывался великолепный вид на вечерний город. Солнце еще не скрылось за горизонтом, а в городе уже включили уличное освещение и рекламные баннеры, отчего он завораживающе мерцал в тени огромной скалы.
С запада медленно надвигались тяжелые грозовые тучи, в которых можно было рассмотреть изумительные и пугающие узоры, рисуемые молниями. Но девушку это не беспокоило, даже несмотря на то, что она была одета не по погоде – в синий вязаный свитер с причудливым узором и черные джинсы.
Она смотрела печальными глазами на город и вспоминала пережитое, задумываясь о своих ошибках и ошибках других, которые она постоянно пыталась исправить. В ее памяти всплывали образы дорогих людей, которых она теряла уже множество раз. Как ей говорил один знакомый, со временем она должна привыкнуть к потерям и прочим лишениям, которые уготовила новая судьба. Но он оказался прав лишь отчасти. Она действительно научилась смотреть на страдания чужих для нее людей – они становились жертвами ради большинства, – но по-прежнему не могла оставаться равнодушной к мучениям тех, кто был ей дорог. Девушка раз за разом пыталась спасти кого-нибудь из них, но ничего не выходило.
Гроза уже нависла над городом и началась самая настоящая буря. Поднялся сильный ветер, срывавший деревьев зеленые листья и ветви. Неожиданно обрушившийся на землю дождь размыл образ города, но девушке и не нужно было видеть то, что там происходило. Она видела это множество десятков раз и чувствовала, когда прогремит гром, хотя все равно каждый раз вздрагивала.
Небо всё чаще освещалось вспышками молний. Одна из молний, вопреки законам физики, ударила в электроподстанцию, отчего город потемнел. Девушка видела, как молнии били в шпили небоскребов деловой части города, и вспоминала ветер, который вырывал деревья в парке и срывал потухшие баннеры магазинов. Она представляла панику людей и давку в разных местах города. Знала, что в этот момент, там, где она видела невыразительный огонек, находится больница, а в ней гибнут люди от всё той же давки и нехватки врачей, не меньше напуганных и с величайшим трудом старавшихся не поддаться всеобщей панике.
Ветер становился сильнее. Девушка уже с трудом сидела на краю обрыва, вцепившись руками в острые камни. Ее не волновала судьба нескольких тысяч людей, которые страдали и умирали в городе. Она ждала того, самого тяжелого для нее момента. Ожидание казалось куда мучительнее того, что ей предстояло на самом деле. И вот, наконец, этот момент настал.
Далеко внизу, на дне пропасти, появился маленький огонек. Это машина, где сидела семья. Отец семейства вел машину, с трудом удерживая ее на дороге, а мать пыталась утешить полугодовалую дочь, которая была напугана грозой.
Машина неслась по скользкой дороге прочь из города. Отец семейства работал водителем машины "скорой помощи". Он ещё в самом начале бури оставил свой пост и отправился домой, чтобы вывести семью. Увы, на сборы было потрачено слишком много времени, в результате чего семья выбралась из города в самый разгар буйства природы. Отец отлично умел управлять автомобилем, но неожиданный удар молнии в одинокое дерево у дороги заставил его совершить ошибку и резко дернуть руль влево. Машину занесло, после чего она вылетела на обочину и, перевернувшись несколько раз, осталась лежать в овраге на боку.
Услышав сквозь шум бури визг шин и потеряв из виду свет фар машин, девушка встала. Чуть не упав с обрыва, она побежала вдоль него к ближайшему спуску. Вся одежда промокла и отяжелела, из-за чего девушке было тяжело бежать, но переживаемые эмоции придавали сил.
Примерно через час девушка стояла около искорёженной машины. Буря уже утихла и из-за редких туч выглядывала луна. Девушка медленно подошла к автомобилю и в свете луны увидела женщину, истекающую кровью и сжимающую в руках сверток из одеялец и пеленок. Она попыталась что-то сказать, но произнесённое было невозможно понять. Но девушка поняла жест.
Женщина из последних сил протянула ей сверток через разбитое лобовое стекло. И, когда девушка взяла сверток в руки, женщина вдруг обмякла и почти бесшумно выдохнула. Девушка поняла, что она мертва, и последней её волей была просьба позаботиться о ребенке.
Она приоткрыла сверток и увидела ребенка. Это была девочка. Она заплаканными глазами смотрела на девушку и вся дрожала. Девушка улыбнулась и, бросив последний взгляд на разбитый автомобиль, медленным шагом направилась к городу, напевая свою любимую колыбельную.
Она знала, что ребенку понравится эта колыбельная. Она настолько сильно отпечатается в памяти, что даже спустя двадцать три года девочка будет помнить каждое слово и мотив. В трудные времена и дождливые дни она будет напевать себе эту колыбельную, после чего ей будет становиться лучше.
Девушка знала точно, что произойдет с этим ребенком и какие трудности поджидают его в будущем. Также она знала, что только что замкнула цепь событий и выполнила свой долг.
Отступление.
Признаться, это единственная моя писанина, которая нравится мне. Единственная, за которую мне по какой-то необъяснимой причине не стыдно. И как мне не хотелось добавлять в текст последнее предложение.. Ой как не хотелось, но меня заставили! Эх, были времена..)
______________________________________
Девушка сидела на краю обрыва, с которого открывался великолепный вид на вечерний город. Солнце еще не скрылось за горизонтом, а в городе уже включили уличное освещение и рекламные баннеры, отчего он завораживающе мерцал в тени огромной скалы.
С запада медленно надвигались тяжелые грозовые тучи, в которых можно было рассмотреть изумительные и пугающие узоры, рисуемые молниями. Но девушку это не беспокоило, даже несмотря на то, что она была одета не по погоде – в синий вязаный свитер с причудливым узором и черные джинсы.
Она смотрела печальными глазами на город и вспоминала пережитое, задумываясь о своих ошибках и ошибках других, которые она постоянно пыталась исправить. В ее памяти всплывали образы дорогих людей, которых она теряла уже множество раз. Как ей говорил один знакомый, со временем она должна привыкнуть к потерям и прочим лишениям, которые уготовила новая судьба. Но он оказался прав лишь отчасти. Она действительно научилась смотреть на страдания чужих для нее людей – они становились жертвами ради большинства, – но по-прежнему не могла оставаться равнодушной к мучениям тех, кто был ей дорог. Девушка раз за разом пыталась спасти кого-нибудь из них, но ничего не выходило.
Гроза уже нависла над городом и началась самая настоящая буря. Поднялся сильный ветер, срывавший деревьев зеленые листья и ветви. Неожиданно обрушившийся на землю дождь размыл образ города, но девушке и не нужно было видеть то, что там происходило. Она видела это множество десятков раз и чувствовала, когда прогремит гром, хотя все равно каждый раз вздрагивала.
Небо всё чаще освещалось вспышками молний. Одна из молний, вопреки законам физики, ударила в электроподстанцию, отчего город потемнел. Девушка видела, как молнии били в шпили небоскребов деловой части города, и вспоминала ветер, который вырывал деревья в парке и срывал потухшие баннеры магазинов. Она представляла панику людей и давку в разных местах города. Знала, что в этот момент, там, где она видела невыразительный огонек, находится больница, а в ней гибнут люди от всё той же давки и нехватки врачей, не меньше напуганных и с величайшим трудом старавшихся не поддаться всеобщей панике.
Ветер становился сильнее. Девушка уже с трудом сидела на краю обрыва, вцепившись руками в острые камни. Ее не волновала судьба нескольких тысяч людей, которые страдали и умирали в городе. Она ждала того, самого тяжелого для нее момента. Ожидание казалось куда мучительнее того, что ей предстояло на самом деле. И вот, наконец, этот момент настал.
Далеко внизу, на дне пропасти, появился маленький огонек. Это машина, где сидела семья. Отец семейства вел машину, с трудом удерживая ее на дороге, а мать пыталась утешить полугодовалую дочь, которая была напугана грозой.
Машина неслась по скользкой дороге прочь из города. Отец семейства работал водителем машины "скорой помощи". Он ещё в самом начале бури оставил свой пост и отправился домой, чтобы вывести семью. Увы, на сборы было потрачено слишком много времени, в результате чего семья выбралась из города в самый разгар буйства природы. Отец отлично умел управлять автомобилем, но неожиданный удар молнии в одинокое дерево у дороги заставил его совершить ошибку и резко дернуть руль влево. Машину занесло, после чего она вылетела на обочину и, перевернувшись несколько раз, осталась лежать в овраге на боку.
Услышав сквозь шум бури визг шин и потеряв из виду свет фар машин, девушка встала. Чуть не упав с обрыва, она побежала вдоль него к ближайшему спуску. Вся одежда промокла и отяжелела, из-за чего девушке было тяжело бежать, но переживаемые эмоции придавали сил.
Примерно через час девушка стояла около искорёженной машины. Буря уже утихла и из-за редких туч выглядывала луна. Девушка медленно подошла к автомобилю и в свете луны увидела женщину, истекающую кровью и сжимающую в руках сверток из одеялец и пеленок. Она попыталась что-то сказать, но произнесённое было невозможно понять. Но девушка поняла жест.
Женщина из последних сил протянула ей сверток через разбитое лобовое стекло. И, когда девушка взяла сверток в руки, женщина вдруг обмякла и почти бесшумно выдохнула. Девушка поняла, что она мертва, и последней её волей была просьба позаботиться о ребенке.
Она приоткрыла сверток и увидела ребенка. Это была девочка. Она заплаканными глазами смотрела на девушку и вся дрожала. Девушка улыбнулась и, бросив последний взгляд на разбитый автомобиль, медленным шагом направилась к городу, напевая свою любимую колыбельную.
Она знала, что ребенку понравится эта колыбельная. Она настолько сильно отпечатается в памяти, что даже спустя двадцать три года девочка будет помнить каждое слово и мотив. В трудные времена и дождливые дни она будет напевать себе эту колыбельную, после чего ей будет становиться лучше.
Девушка знала точно, что произойдет с этим ребенком и какие трудности поджидают его в будущем. Также она знала, что только что замкнула цепь событий и выполнила свой долг.
Она только что спасла себя и пережила смерть своих родителей снова.
Признаться, это единственная моя писанина, которая нравится мне. Единственная, за которую мне по какой-то необъяснимой причине не стыдно. И как мне не хотелось добавлять в текст последнее предложение.. Ой как не хотелось, но меня заставили! Эх, были времена..)
______________________________________
Девушка сидела на краю обрыва, с которого открывался великолепный вид на вечерний город. Солнце еще не скрылось за горизонтом, а в городе уже включили уличное освещение и рекламные баннеры, отчего он завораживающе мерцал в тени огромной скалы.
С запада медленно надвигались тяжелые грозовые тучи, в которых можно было рассмотреть изумительные и пугающие узоры, рисуемые молниями. Но девушку это не беспокоило, даже несмотря на то, что она была одета не по погоде – в синий вязаный свитер с причудливым узором и черные джинсы.
Она смотрела печальными глазами на город и вспоминала пережитое, задумываясь о своих ошибках и ошибках других, которые она постоянно пыталась исправить. В ее памяти всплывали образы дорогих людей, которых она теряла уже множество раз. Как ей говорил один знакомый, со временем она должна привыкнуть к потерям и прочим лишениям, которые уготовила новая судьба. Но он оказался прав лишь отчасти. Она действительно научилась смотреть на страдания чужих для нее людей – они становились жертвами ради большинства, – но по-прежнему не могла оставаться равнодушной к мучениям тех, кто был ей дорог. Девушка раз за разом пыталась спасти кого-нибудь из них, но ничего не выходило.
Гроза уже нависла над городом и началась самая настоящая буря. Поднялся сильный ветер, срывавший деревьев зеленые листья и ветви. Неожиданно обрушившийся на землю дождь размыл образ города, но девушке и не нужно было видеть то, что там происходило. Она видела это множество десятков раз и чувствовала, когда прогремит гром, хотя все равно каждый раз вздрагивала.
Небо всё чаще освещалось вспышками молний. Одна из молний, вопреки законам физики, ударила в электроподстанцию, отчего город потемнел. Девушка видела, как молнии били в шпили небоскребов деловой части города, и вспоминала ветер, который вырывал деревья в парке и срывал потухшие баннеры магазинов. Она представляла панику людей и давку в разных местах города. Знала, что в этот момент, там, где она видела невыразительный огонек, находится больница, а в ней гибнут люди от всё той же давки и нехватки врачей, не меньше напуганных и с величайшим трудом старавшихся не поддаться всеобщей панике.
Ветер становился сильнее. Девушка уже с трудом сидела на краю обрыва, вцепившись руками в острые камни. Ее не волновала судьба нескольких тысяч людей, которые страдали и умирали в городе. Она ждала того, самого тяжелого для нее момента. Ожидание казалось куда мучительнее того, что ей предстояло на самом деле. И вот, наконец, этот момент настал.
Далеко внизу, на дне пропасти, появился маленький огонек. Это машина, где сидела семья. Отец семейства вел машину, с трудом удерживая ее на дороге, а мать пыталась утешить полугодовалую дочь, которая была напугана грозой.
Машина неслась по скользкой дороге прочь из города. Отец семейства работал водителем машины "скорой помощи". Он ещё в самом начале бури оставил свой пост и отправился домой, чтобы вывести семью. Увы, на сборы было потрачено слишком много времени, в результате чего семья выбралась из города в самый разгар буйства природы. Отец отлично умел управлять автомобилем, но неожиданный удар молнии в одинокое дерево у дороги заставил его совершить ошибку и резко дернуть руль влево. Машину занесло, после чего она вылетела на обочину и, перевернувшись несколько раз, осталась лежать в овраге на боку.
Услышав сквозь шум бури визг шин и потеряв из виду свет фар машин, девушка встала. Чуть не упав с обрыва, она побежала вдоль него к ближайшему спуску. Вся одежда промокла и отяжелела, из-за чего девушке было тяжело бежать, но переживаемые эмоции придавали сил.
Примерно через час девушка стояла около искорёженной машины. Буря уже утихла и из-за редких туч выглядывала луна. Девушка медленно подошла к автомобилю и в свете луны увидела женщину, истекающую кровью и сжимающую в руках сверток из одеялец и пеленок. Она попыталась что-то сказать, но произнесённое было невозможно понять. Но девушка поняла жест.
Женщина из последних сил протянула ей сверток через разбитое лобовое стекло. И, когда девушка взяла сверток в руки, женщина вдруг обмякла и почти бесшумно выдохнула. Девушка поняла, что она мертва, и последней её волей была просьба позаботиться о ребенке.
Она приоткрыла сверток и увидела ребенка. Это была девочка. Она заплаканными глазами смотрела на девушку и вся дрожала. Девушка улыбнулась и, бросив последний взгляд на разбитый автомобиль, медленным шагом направилась к городу, напевая свою любимую колыбельную.
Она знала, что ребенку понравится эта колыбельная. Она настолько сильно отпечатается в памяти, что даже спустя двадцать три года девочка будет помнить каждое слово и мотив. В трудные времена и дождливые дни она будет напевать себе эту колыбельную, после чего ей будет становиться лучше.
Девушка знала точно, что произойдет с этим ребенком и какие трудности поджидают его в будущем. Также она знала, что только что замкнула цепь событий и выполнила свой долг.
понедельник, 31 августа 2015
"Все это видения, плоды воображения... Такого в этом мире просто не может быть..." – успокаивал я себя, наблюдая, как только что убитый мною браконьер начал медленно подниматься на ноги. Это выглядело минимум... необычно. Вот он встал и, словно не замечая моего присутствия, поднял свое двуствольное ружье. Мне бы броситься спасать свое бренное тело, но ноги меня не слушаются, а любопытство только подыгрывает им. Вот охотник отряхнул со своего камуфляжного костюма листья и, закинув на плечо взрослого оленя, начал медленно приближаться ко мне. Дыхание перехватило, а сердце принялось бешено колотиться. Похоже, это конец...
Браконьер подошел ещё ближе. Бросил тяжёлую тушу на землю...
И тут случилось неожиданное. Он протянул мне руку и сказал:
— Добрый вечер, Спенсер, — голос был знакомым и пугающим одновременно. Пугал он своим странным непостоянством. В нем слышались не только грубоватые мужские интонации, но и какие-то тихие женские. — Как жена? Как дети?
Я узнал его лицо. Пусть оно и изменилось, ошибки быть не могло. Легче от этого не стало, но я смог выдавить:
— Спасибо, все нормально.
В моей памяти медленно всплывали воспоминания тех далеких событий. Но страх по-прежнему не отступал. «Браконьер» едва-едва покачал головой.
— Спенсер, Спенсер... Сколько лет прошло? Пять? Десять?
Разве я говорил ему своё имя тогда?
— Тридцать два года…
Это было осеннее утро.
Обычное осеннее утро, которое вдруг нарушилось из-за ужасного и неприятного треска. Я сразу узнал его. Так могли шуметь только падающие деревья.
«Проклятые лесорубы!»– злился я, быстро накидывая куртку и пытаясь нашарить ружьё. Оно отыскалось далеко не сразу, так как очутилось под кроватью. Более того, дверь сторожки упорно сопротивлялась моим попыткам открыть её.
Выбравшись наконец из плена, устроенного собственным домом, я побежал по лесу, ориентируясь на треск и пытаясь найти гадов, осмелившихся повести себя настолько нагло. Я долго искал признаки человеческих фигур среди плотно стоявших стволов, и был слегка удивлён, когда, наконец, увидел след, оставленный «лесорубами» — искорёженные деревья. Стволы их клонились к земле, словно недавно были прижаты сильнейшим ураганом. Некоторые не выдержали и переломились пополам. Ветки, а их на земле было множество, мешали продвигаться вперёд, однако я увидел нечто, что заставило меня поторопиться.
На одном из пней висел обрывок камуфляжной ткани, а в двадцати метрах от этого места лицом вниз лежал человек. Одет он был, как и местные лесники – издалека я заметил лишь то, что один из рукавов куртки разорван.
«Проклятые лесорубы», – подумал я снова и бросился на выручку к коллеге, земля вокруг которого потемнела от крови. Мужчина не шевелился – сложно сказать, служило это хорошим знаком или плохим.
Стоило мне к нему приблизиться, как взгляд уловил резкое движение. Я замер. Из ниоткуда сбоку появилось такое странное существо, о каких я до этого даже не слышал. Морда, покрытая зелёной чешуёй, уставилась на меня одним оранжевым глазом. Никаких деталей, кроме этих, у меня назвать не получится. Прошло лишь мгновение – и оно снова исчезло.
Я испуганно поднял ружьё, мысленно выругав себя за то, что зарядил его не так, как следовало бы… Патроны вместо дроби были начинены обычной солью.
Бросив быстрый взгляд на коллегу, я начал высматривать среди деревьев только что увиденного монстра. Несколько раз мне удалось заметить его краем глаза, но каждый раз, стоило мне начать целиться, существо растворялось в воздухе. Так продолжалось несколько минут, пока не раздался резкий кашель моего коллеги. Обратив внимание на него, я уголком зрения заметил, как прямо на меня, прямо на дуло ружья бежит то самое чудовище...
Рефлексы сработали моментально. Палец нажал на курок ещё до того, как я повернул голову в сторону существа и снова потерял его из виду.
Дальше — всё словно в тумане. Помню, как лесник встал и, держась рукой за окровавленный бок, принялся кричать на меня. Кажется, он утверждал, что я сорвал всю охоту, отравив его добычу солью. Затем я что-то спросил, он что-то ответил и, подняв с земли невидимый моему глазу предмет, неожиданно пропал. Вместе с его исчезновением я потерял сознание на несколько часов, но, когда очнулся, был поражён увиденным.
Все деревья вокруг стояли целыми и невредимыми.
Тогда мне никто не поверил. Люди, которым я сообщал об этой истории, сводили всё к галлюцинациям из-за маринованных грибов. Разве может человек, выросший в лесу, случайно собрать не те грибы? Со временем даже я поверил в отравление... Но теперь тот самый «галлюциногенный бред» вновь стоит и разговаривает со мной!
— Тридцать два года. Значит, столько нам понадобилось, чтобы уничтожить всех драконов...
— Драконов? — удивился я, вспоминая, как собеседник выглядел много лет назад.
— Ты удивлен? У вас, человеков, слабая память и разум... Неудивительно, что ты забыл. Давай я напомню, мой старый друг... Я человек из того времени, когда человечество уперлось в тупик развития.
Он немного помолчал.
– Всё. Предел! Тело совершенно, и нам не требуются технологии. Оно – идеальный инструмент, способный адаптироваться под любую среду, будь то вакуум, жидкость или поверхность звезды. Мы знаем всё, что было и будет во Вселенной. Время для нас – просто одна из координат в бесконечности нашего существования. И единственное, что нам осталось – это развлекаться.
Но все развлечения уже не приносят удовольствия. Кроме одного – охоты. Мы охотимся в вашем прошлом, настоящем и будущем. По всей Вселенной. Допустим, совсем недавно мы истребили всех драконов. Да, они были не просто сказкой, а реальными огнедышащими существами. Вот доказательства, — пришелец расстегнул свою куртку, под которой не оказалось никакой одежды: лишь темно-коричневая кожа, рассечённая огромным шрамом на животе, и со следами зажившего сильного ожога, — это сильные твари. Одной лапой разорвал на части одного из нас и сжег троих. Но никто не нарушил своего кодекса, и все пользовались только теми средствами, что уже изобретены в том времени. Знаешь, как весело тыкать в огромное существо с плотной чешуей палкой с мягким металлом на конце?
— Думаю, очень сложно было с ними справиться. Но у меня вопрос. Раз ты из будущего...
— Человеки... Вы так предсказуемы... Я даже знаю, что ты хочешь спросить, — он застегнул куртку и, вздохнув, продолжил: — Да. Я знаю, каков будет конец всего. Он прост и предсказуем. Когда у нас закончатся цели для охоты, мы начнем охотиться на себе подобных. Так будет продолжаться до тех пор, пока мир не опустеет, и не останется только один из нас. Ради того чтобы победить величайшего и последнего охотника во Вселенной, он покончит с собой. Разве это ли не цель всего живого? Одержать победу на самим собой.
— Очень похоже на правду. Звучит логично... — сказал я, всё также скованный страхом и не способный пошевелиться.
— Похоже, моё время вышло. Можешь взять себе этого зверя. Он оказался чересчур легкой добычей. Прощай, — через пару секунд браконьер растворился у воздухе, а вокруг резко похолодало. На землю упала туша оленя. Страх моментально исчез, а я повалился на землю от сильнейшей боли в ногах и огромной усталости. Словно в прошлый раз.
— Прощай... – прошептал я и уснул.
Браконьер подошел ещё ближе. Бросил тяжёлую тушу на землю...
И тут случилось неожиданное. Он протянул мне руку и сказал:
— Добрый вечер, Спенсер, — голос был знакомым и пугающим одновременно. Пугал он своим странным непостоянством. В нем слышались не только грубоватые мужские интонации, но и какие-то тихие женские. — Как жена? Как дети?
Я узнал его лицо. Пусть оно и изменилось, ошибки быть не могло. Легче от этого не стало, но я смог выдавить:
— Спасибо, все нормально.
В моей памяти медленно всплывали воспоминания тех далеких событий. Но страх по-прежнему не отступал. «Браконьер» едва-едва покачал головой.
— Спенсер, Спенсер... Сколько лет прошло? Пять? Десять?
Разве я говорил ему своё имя тогда?
— Тридцать два года…
Это было осеннее утро.
Обычное осеннее утро, которое вдруг нарушилось из-за ужасного и неприятного треска. Я сразу узнал его. Так могли шуметь только падающие деревья.
«Проклятые лесорубы!»– злился я, быстро накидывая куртку и пытаясь нашарить ружьё. Оно отыскалось далеко не сразу, так как очутилось под кроватью. Более того, дверь сторожки упорно сопротивлялась моим попыткам открыть её.
Выбравшись наконец из плена, устроенного собственным домом, я побежал по лесу, ориентируясь на треск и пытаясь найти гадов, осмелившихся повести себя настолько нагло. Я долго искал признаки человеческих фигур среди плотно стоявших стволов, и был слегка удивлён, когда, наконец, увидел след, оставленный «лесорубами» — искорёженные деревья. Стволы их клонились к земле, словно недавно были прижаты сильнейшим ураганом. Некоторые не выдержали и переломились пополам. Ветки, а их на земле было множество, мешали продвигаться вперёд, однако я увидел нечто, что заставило меня поторопиться.
На одном из пней висел обрывок камуфляжной ткани, а в двадцати метрах от этого места лицом вниз лежал человек. Одет он был, как и местные лесники – издалека я заметил лишь то, что один из рукавов куртки разорван.
«Проклятые лесорубы», – подумал я снова и бросился на выручку к коллеге, земля вокруг которого потемнела от крови. Мужчина не шевелился – сложно сказать, служило это хорошим знаком или плохим.
Стоило мне к нему приблизиться, как взгляд уловил резкое движение. Я замер. Из ниоткуда сбоку появилось такое странное существо, о каких я до этого даже не слышал. Морда, покрытая зелёной чешуёй, уставилась на меня одним оранжевым глазом. Никаких деталей, кроме этих, у меня назвать не получится. Прошло лишь мгновение – и оно снова исчезло.
Я испуганно поднял ружьё, мысленно выругав себя за то, что зарядил его не так, как следовало бы… Патроны вместо дроби были начинены обычной солью.
Бросив быстрый взгляд на коллегу, я начал высматривать среди деревьев только что увиденного монстра. Несколько раз мне удалось заметить его краем глаза, но каждый раз, стоило мне начать целиться, существо растворялось в воздухе. Так продолжалось несколько минут, пока не раздался резкий кашель моего коллеги. Обратив внимание на него, я уголком зрения заметил, как прямо на меня, прямо на дуло ружья бежит то самое чудовище...
Рефлексы сработали моментально. Палец нажал на курок ещё до того, как я повернул голову в сторону существа и снова потерял его из виду.
Дальше — всё словно в тумане. Помню, как лесник встал и, держась рукой за окровавленный бок, принялся кричать на меня. Кажется, он утверждал, что я сорвал всю охоту, отравив его добычу солью. Затем я что-то спросил, он что-то ответил и, подняв с земли невидимый моему глазу предмет, неожиданно пропал. Вместе с его исчезновением я потерял сознание на несколько часов, но, когда очнулся, был поражён увиденным.
Все деревья вокруг стояли целыми и невредимыми.
Тогда мне никто не поверил. Люди, которым я сообщал об этой истории, сводили всё к галлюцинациям из-за маринованных грибов. Разве может человек, выросший в лесу, случайно собрать не те грибы? Со временем даже я поверил в отравление... Но теперь тот самый «галлюциногенный бред» вновь стоит и разговаривает со мной!
— Тридцать два года. Значит, столько нам понадобилось, чтобы уничтожить всех драконов...
— Драконов? — удивился я, вспоминая, как собеседник выглядел много лет назад.
— Ты удивлен? У вас, человеков, слабая память и разум... Неудивительно, что ты забыл. Давай я напомню, мой старый друг... Я человек из того времени, когда человечество уперлось в тупик развития.
Он немного помолчал.
– Всё. Предел! Тело совершенно, и нам не требуются технологии. Оно – идеальный инструмент, способный адаптироваться под любую среду, будь то вакуум, жидкость или поверхность звезды. Мы знаем всё, что было и будет во Вселенной. Время для нас – просто одна из координат в бесконечности нашего существования. И единственное, что нам осталось – это развлекаться.
Но все развлечения уже не приносят удовольствия. Кроме одного – охоты. Мы охотимся в вашем прошлом, настоящем и будущем. По всей Вселенной. Допустим, совсем недавно мы истребили всех драконов. Да, они были не просто сказкой, а реальными огнедышащими существами. Вот доказательства, — пришелец расстегнул свою куртку, под которой не оказалось никакой одежды: лишь темно-коричневая кожа, рассечённая огромным шрамом на животе, и со следами зажившего сильного ожога, — это сильные твари. Одной лапой разорвал на части одного из нас и сжег троих. Но никто не нарушил своего кодекса, и все пользовались только теми средствами, что уже изобретены в том времени. Знаешь, как весело тыкать в огромное существо с плотной чешуей палкой с мягким металлом на конце?
— Думаю, очень сложно было с ними справиться. Но у меня вопрос. Раз ты из будущего...
— Человеки... Вы так предсказуемы... Я даже знаю, что ты хочешь спросить, — он застегнул куртку и, вздохнув, продолжил: — Да. Я знаю, каков будет конец всего. Он прост и предсказуем. Когда у нас закончатся цели для охоты, мы начнем охотиться на себе подобных. Так будет продолжаться до тех пор, пока мир не опустеет, и не останется только один из нас. Ради того чтобы победить величайшего и последнего охотника во Вселенной, он покончит с собой. Разве это ли не цель всего живого? Одержать победу на самим собой.
— Очень похоже на правду. Звучит логично... — сказал я, всё также скованный страхом и не способный пошевелиться.
— Похоже, моё время вышло. Можешь взять себе этого зверя. Он оказался чересчур легкой добычей. Прощай, — через пару секунд браконьер растворился у воздухе, а вокруг резко похолодало. На землю упала туша оленя. Страх моментально исчез, а я повалился на землю от сильнейшей боли в ногах и огромной усталости. Словно в прошлый раз.
— Прощай... – прошептал я и уснул.
— И... как это будет?
— Ну... У проектировщиков так называемого шлюза явно были необычные кулинарные пристрастия. Ты окажешься в наклонном коридоре, в котором шоколадные стены, и пол сделан из растущих скользких водорослей. Б-р-р... Потолка вовсе не видно, потому что наверху клубится туман. Настоящие живые облака оранжевого цвета. Идет слабый дождик из киселя, и всё пахнет шпротами с ликером. Ах да. Ещё там все слышат твои мысли, но не знают того, что ты говоришь. Есть и ещё кое-что что... Стоит туда сунуться в одежде, то она превратится в... Кхм. В общем, тебе этого лучше не знать.
— Серьезно? — нервно сглотнула Амелия.
— Абсолютно. На другой стороне нас встретят и предоставят душ. И, конечно же, местную одежду. Думаю, она тебе будет по нраву, — Консуэло окинул взглядом камуфляж Амелии. — Дело в том, что у них практически нет половых различий. Это очень сильно влияет на менталитет и настроения общества. Вся одежда строгая и чем-то напоминает нашу военную форму образца девяностых или двухтысячных годов.
— Изумительно...
— Да. Мне тоже понравилось. Спускаться, скорее всего, будем одновременно. Мне сказали, что сегодня только грузовые переправки и пассажирских не будет, но я договорился, чтобы для нас проход персонально открыли. Надеюсь, вас в армии приучили не стесняться наготы. Если что, я могу закрыть глаза.
— Мне нечего стыдиться или скрывать.
После теплого душа и небольшого необычного обеда, предоставленного местными жителями, Консуэло и Амелия снова встретились, но уже в переговорной комнате, одетые в абсолютно одинаковые костюмы. За ними постоянно следовали двое местных, что не могло не действовать на нервы Амелии, которая в конце концов не выдержала и спросила:
— Эта парочка всегда будет за нами таскаться?
Она терпеть не могла, когда за ней кто-нибудь наблюдал. Её и так раздражал этот привязавшийся консультант-гид.
— Вас что-то смущает? Они ведь один в один похожи на обычных людей... Ну, конечно, исключая разницу между женским и мужским полом. У них даже грамматика языка такая же. Только произношение немного другое. Но это простительно, если учитывать, что эта цивилизация развивалась на глубине нескольких сотен километров под землей. И, что любопытно, они на какое-то время обогнали нас в развитии науки и технике. Вы, наверное, обратили внимание на душ? А на столовые приборы? Мне кажется, они удобнее обычных ложек и вилок.
— Постойте... Если они развивались тут, то откуда у них в местных блюдах мясо?
— А они каннибалы.
— Изумительно! Теперь я в отчете напишу, что они не только вежливы и учтивы, но и великолепны на вкус!
Двое местных, что не отставали от разговаривавших, улыбнувшись, переглянулись между собой.
Неожиданно для людей дверь открылась, и внутрь зашли четверо местных. В руках "подземники" держали картонные коробки, доверху забитые книгами и белой бумагой – как исписанной, так и чистой. Аккуратно поставив коробки на стол, они ушли, а вслед за ними двинулись и сопровождающие, оставив Консуэло и Амелию наедине с документами. Амелия взяла в руки ближайший листок, покрытый неровными строчками, и провела по нему ладонью. Качество было просто отменным.
— Итак, что мы ищем? — поинтересовался Консуэло, вытаскивая из ближней коробки книгу.
— Ищу я, а вы сидите и не мешаете.
— Да ладно вам. Тут материала на трое или четверо суток. Это только учитывая, что вы не будете проводить подробный анализ этой литературы. Сколько тут? — Консуэло взвесил в руках книгу, — Страниц триста, не меньше. И ту-у-т... — он взглянул в коробку, — не меньше двадцати или тридцати таких книг. И вы уверены, что не нуждаетесь в помощи?
— Ладно, — вздохнула явно недовольная подобным стечением обстоятельств Амелия, — есть подозрение, что у нас перебежчик. И на "этой" стороне его вроде бы вычислили, но не могут быть уверены в выводах на все сто процентов. Для этого и прислали меня – чтобы я проанализировала всю эту кучу бумаг и вынесла решение.
— Интереснейшее задание, — Консуэло уже листал книгу, вчитываясь в текст и одновременно делая выводы относительно его стиля и лексического запаса автора, — но почему это дело поручено именно военным, а не подобным мне аналитикам?
— А чем военные хуже гражданских?
— Мне кажется, они... недостаточно глубоко изучают историю, а при изучении той части, которую учат, используют методы анализа текстов и событий с точки зрения рядового человека, не вникая в дело достаточно глубоко. Да и в общем немного глупы...
— Глупее? Только из-за своих знаний истории и методов изучения?
— Глупее из-за неспособности использовать свои знания в полную силу. Например, вы только что отложили очень интересный клочок бумаги.
— Это всего лишь список покупок. Ничего интересного, — Амелия снова взяла недавно отложенный листок и еще раз осмотрела.
— Да, на нем наверняка нет военных тайн или координат базирования наших авианосцев. Но... Вы обратили внимание, чем написан список?
— Ручкой. Что тут такого? Хотя я могу сказать, что это ручка старого образца. Год точно не назову, но уверена, что это первая половина двадцатого столетия.
— Нет, — перебил ее Консуэло, — это ручка образца первой четверти двадцать первого века. Я стою от вас в метре и без усилий это определил.
— Мои поздравления. Но что это мне дает? Что человек использовал очень старую ручку? Не думаю, что это доказательство его вины.
— Вы так уверены?
— Абсолютно.
— Тогда позвольте ваш планшет, — Консуэло взял гаджет Амелии, не дожидаясь разрешения, и быстро нашёл в нем графический редактор. Нарисовав ручку, которой, по его мнению, была написана записка, и показав результат, он спросил: — Что это?
— Отлично нарисованная ручка. Очень старая шариковая ручка.
— Хорошо. А теперь... — Консуэло подошел к двери, откуда вышли сопровождающие. — Гарсон! Нам нужна ваша помощь!
Спустя пару минут в дверь зашел человек, которого Консуэло видел впервые.
— Извините за беспокойство, — быстро проговорил Консуэло и продемонстрировал вошедшему нарисованную ручку, — что это, по-вашему?
— Это... — «подземник» явно не знал ответа и попытался угадать, — возможно, это... Думаю, это дозор из химической лаборатории, только очень старого образца... Правда, в этом случае рисовавший допустил ряд ошибок.
— На самом деле это шариковая ручка. Но всё равно благодарю за помощь, вы оказались крайне полезны.
— Если еще понадобится помощь, я нахожусь в соседней комнате, — сказал местный, нисколько не расстроенный своей ошибкой. Он вышел, плотно закрыв дверь.
— Вот и доказательства. В этом мире уже давно забыли про подобные вещицы, — Консуэло на ходу закрыл редактор и вернул планшет владельцу.
— Ладно, убедили. Может, что-то еще я пропустила? — немного разозлившись из-за допущенной ошибки, спросила Амелия.
— Поскольку вы еще не брали книг в руки, я могу подсказать, что все они – или практически все –написаны в жанре научной фантастики. Но есть одна мелочь. Все эти рассказы будут научной фантастикой только для нас с вами, но не для местных. Для них это нечто вроде описания повседневной жизни. Как, например, произведения Шекли или Азимова не будут нам с вами казаться фантастикой, хотя они таковыми задумывались. Предсказания писателей сбылись, и теперь мы читаем собственную хронику.
— То есть это все написано человеком, который думал, что пишет фантастику, ибо забыл про прогресс местных?
— Или даже написал их на нашей стороне. Очень знакомый стиль... Не могу вспомнить автора с точно таким же стилем... — Консуэло постучал себя кулаком по голове, пытаясь вспомнить имя, — на языке вертится...
— Кристиан Ссэт?
— Именно! Нужно проверить почерк и отпечатки пальцев для полной уверенности. И, если все совпадет, можно закрывать дело, — Консуэло схватил планшет, но Амелия быстро вернула свой его обратно на стол.
— Для сравнения отпечатков и почерка нужен доступ к базе данных через Сеть, но я сомневаюсь, что местные сервера соединены с нашими. И вообще – откуда тут взяться отпечаткам?
— Всё это взято из квартиры подозреваемого примерно дня два назад. Где-то они должны были остаться. А проблемы с Интернетом очень легко решить. Можно попросить включить ретранслятор.
— А ретранслятор – это?..
— Ретранслятор – это несколько небольших катушек, способных передавать сигнал из нашего мира в этот и обратно.
— И его можно включить в городе из любой точки?
— Городами их селения назвать сложно... Они скорее похожи на сеть тоннелей с комнатами. Тем не менее, я думаю, что подобные ретрансляторы можно запустить из большинства мест, если, конечно, над ними нет месторождений ферромагнетиков. А к чему вопрос?
— В одной из записок был интересный URL-адрес. У нас он обычно начинается с "http:", a тот начинался с "ahatatap". И вот эти "а" меня натолкнули на немецкое слово "äußere", которое переводится как "внешний".
— А ведь с "ahatatap" начинается любой адрес при работе через ретранслятор... — Консуэло задумался.
— Но откуда у простого человека доступ к ретрансляторам? А если... Нет, это бред, — Амелия покрутила головой, отгоняя случайную мысль.
— "Бред"? О чём это ты? — оживился Консуэло.
— Я давно изучаю этот мир и заметила эту особенность. Точнее, раньше я не хотела думать над этим, но теперь... Когда я смотрю на эти книги и записки, то всё больше убеждаюсь, что местные уже давно живут среди нас, и... и просто... Ну, ты вот отлично знаешь историю обоих миров и, должно быть, заметил, что их открытия и технологии опережают наши ровно на три поколения. Как будто они как-то контролируют наш прогресс... Понимаешь, это... Это, само собой... Например, египетские пирамиды. Если обратить внимание на хронологию событий, то окажется: у них уже были необходимые технологии для такого строительства. И этот мифический город... Кажется, Атлантида? Да, точно. Вы наверняка про неё слышали. Местоположение точно не определено, но если посмотреть, то какие механизмы и устройства им были доступны в то время, можно предположить, что город был построен именно "подземниками". И этот город, как известно, видели в нескольких местах. Например, в Атлантическом океане. Вы знаете какую-нибудь постройку неподалеку от Атлантического океана, которая не могла быть создана людьми?
— Стоунхендж.
— Именно! А недалеко от пирамид у нас что?
— Нил?
— Да, Нил, но он впадает в Средиземное море, в котором тоже видели Атлантиду!
— Это, конечно, логично, но встает вопрос: "Зачем?". Зачем им строить пирамиды и Стоунхендж?
— Не только Стоунхендж и пирамиды. Я бы включила сюда другие чудеса света и Вавилонскую башню.
— Я понял, что вы имеете в виду, но вопрос относительно необходимости этих действий остается без ответа.
— Ну как же?! Пирамиды и Стоунхендж – это настоящие обсерватории! А остальное... наверное, просто как тест. Они тестировали оборудование. Ну, скажем, Тунгусский феномен и кратер в Аризоне – это провалы в их тестах. Что-то пошло не так, и... Бум.
— А ведь вы правы! И по поводу контроля, видимо, тоже. Это всё следует досконально изучить...
— Изучить? У меня же практически все готово и этот Ссэт – последняя важная деталь! Теперь я смогу доказать правительству свою точку зрения.
— Не думаете, что это слишком поспешно?
Амелия повернулась к Консуэло и твёрдо ответила:
— Нет. Я уже пять лет ждала, и больше не буду сдерживаться.
— Не советовал бы... Только представьте, что вызовет подобное заявление, как отреагирует ущемлённая гордость! Может начаться война, и из-за отставания наша сторона не выйдет победителем.
— Если только мы не нанесем удар первыми!
Мужчина поднялся с места.
— Боюсь, ничего не выйдет, — неожиданно спокойным голосом сказал он. — Вы оказались правы. — Сцепив руки за спиной, Консуэло медленным шагом направился к двери: — Вы абсолютно правы. Атлантида – действительно наш проект. И пирамиды, и Вавилонская башня. Все это наше. Но одну ошибку вы позволили себе допустить. Мы не похожи на людей, которые постоянно ошибаются. У нас не было провалов в проектах. То, что вы приняли за неудачу, были пробные запуски нашего оружия. Аризона, Сибирь, Чернобыль, Япония, Челябинск... Они лишь маленькие прототипы, и не более.
Амелия была удивлена и поражена. Прямо перед ней стоял местный. Но ведь, согласно информации из всемирной базы данных, с самого рождения этот человек жил на Земле! Её рука медленно начала двигаться к пистолету на поясе.
— Мы уже давно живем среди вас и контролируем ваш прогресс, провоцируем войны и эпидемии.
— Но зачем?
— Ваш вид неустойчив и стремится уничтожить себя. Мы же стараемся сдержать эти безумные порывы. Провести вас, как маленького ребенка за ручку, до вершины вашего развития... Но подобные тебе постоянно нам мешают.
— И что будет дальше? — Амелия расстегнула кобуру и приготовилась в любой момент выхватить пистолет. При необходимости она собиралась с помощью него проложить свой путь на поверхность.
— Мы могли бы отправить вас на поверхность, если бы вы дали обещание молчать...
— Без проблем. Даю честное слово.
— ...но вы же не сдержите собственное обещание. Вы патриот своей цели – уничтожить свою расу.
— Значит, вы понимаете, что меня ничто не остановит на пути в мой мир?
— Понимаю. Поэтому ваш пистолет разряжен и заминирован маленьким зарядом взрывчатки.
Консуэло трижды постучал в дверь и снова медленным шагом направился к столу.
— Ты... блефуешь. С моим оружием всё в порядке. Я проверяла его после душа, и всё было в полном порядке, — Амелия медленно достала пистолет и прицелилась в Консуэло, — а теперь отвечай, сколько охраны я увижу, пока буду прорываться, и что значат три эти стука?
— Абсолютно неважно, сколько нас в коридорах, и что значат три стука, — Консуэло, не обращая на угрозы внимания, начал укладывать книги и записки обратно в коробки. — Вам осталось жить от считанных секунд до... — он бросил беглый взгляд на настенные электронные часы, – до трех минут.
— Зато ты сдохнешь первым! — злобно сказала Амелия и спустила курок. Комнату осветила короткая зеленоватая вспышка.
Вместо выстрела, как и обещалось, произошел небольшой направленный взрыв. Он практически мгновенно убил Амелию, запустив ей в лицо осколки её же пистолета – она даже не успела крикнуть.
— В прошлый раз угроз было больше, — пробормотал Консуэло, продолжая укладывать книги.
Стоило взрыву отгреметь, в комнату зашел тот же местный, что не узнал ручки. Он сначала посмотрел на тело Амелии, потом на невозмутимого Консуэло и взволнованным голосом спросил:
— И какой это раз?
— Девятнадцатый. Придется еще раз. У меня почти получилось, но снова что-то подтолкнуло ее на правильный ответ. Нужно попробовать еще раз. — Консуэло закончил складывать книги и направился к выходу из комнаты, не обращая внимания на местного.
Вот уже девятнадцатый раз он прошел по длинному темному коридору, через охранный пункт мимо уснувшего охранника. Зашел в ярко освещенную комнату и, прикрыв глаза рукой, глубоко вдохнул. С места Консуэло сделал четыре шага вперёд.
Яркий свет померк, и он вновь услышал голос Амелии:
— И... Как это будет?
— Ну... У проектировщиков так называемого шлюза явно были необычные кулинарные пристрастия. Ты окажешься в наклонном коридоре, в котором шоколадные стены, и пол сделан из растущих скользких водорослей. Б-р-р... Потолка вовсе не видно, потому что наверху клубится туман. Настоящие живые облака оранжевого цвета. Идет слабый дождик из киселя, и всё пахнет шпротами с ликером. Ах да. Ещё там все слышат твои мысли, но не знают того, что ты говоришь. Есть и ещё кое-что что... Стоит туда сунуться в одежде, то она превратится в... Кхм. В общем, тебе этого лучше не знать.
— Серьезно? — нервно сглотнула Амелия.
— Абсолютно. На другой стороне нас встретят и предоставят душ. И, конечно же, местную одежду. Думаю, она тебе будет по нраву, — Консуэло окинул взглядом камуфляж Амелии. — Дело в том, что у них практически нет половых различий. Это очень сильно влияет на менталитет и настроения общества. Вся одежда строгая и чем-то напоминает нашу военную форму образца девяностых или двухтысячных годов.
— Изумительно...
— Да. Мне тоже понравилось. Спускаться, скорее всего, будем одновременно. Мне сказали, что сегодня только грузовые переправки и пассажирских не будет, но я договорился, чтобы для нас проход персонально открыли. Надеюсь, вас в армии приучили не стесняться наготы. Если что, я могу закрыть глаза.
— Мне нечего стыдиться или скрывать.
После теплого душа и небольшого необычного обеда, предоставленного местными жителями, Консуэло и Амелия снова встретились, но уже в переговорной комнате, одетые в абсолютно одинаковые костюмы. За ними постоянно следовали двое местных, что не могло не действовать на нервы Амелии, которая в конце концов не выдержала и спросила:
— Эта парочка всегда будет за нами таскаться?
Она терпеть не могла, когда за ней кто-нибудь наблюдал. Её и так раздражал этот привязавшийся консультант-гид.
— Вас что-то смущает? Они ведь один в один похожи на обычных людей... Ну, конечно, исключая разницу между женским и мужским полом. У них даже грамматика языка такая же. Только произношение немного другое. Но это простительно, если учитывать, что эта цивилизация развивалась на глубине нескольких сотен километров под землей. И, что любопытно, они на какое-то время обогнали нас в развитии науки и технике. Вы, наверное, обратили внимание на душ? А на столовые приборы? Мне кажется, они удобнее обычных ложек и вилок.
— Постойте... Если они развивались тут, то откуда у них в местных блюдах мясо?
— А они каннибалы.
— Изумительно! Теперь я в отчете напишу, что они не только вежливы и учтивы, но и великолепны на вкус!
Двое местных, что не отставали от разговаривавших, улыбнувшись, переглянулись между собой.
Неожиданно для людей дверь открылась, и внутрь зашли четверо местных. В руках "подземники" держали картонные коробки, доверху забитые книгами и белой бумагой – как исписанной, так и чистой. Аккуратно поставив коробки на стол, они ушли, а вслед за ними двинулись и сопровождающие, оставив Консуэло и Амелию наедине с документами. Амелия взяла в руки ближайший листок, покрытый неровными строчками, и провела по нему ладонью. Качество было просто отменным.
— Итак, что мы ищем? — поинтересовался Консуэло, вытаскивая из ближней коробки книгу.
— Ищу я, а вы сидите и не мешаете.
— Да ладно вам. Тут материала на трое или четверо суток. Это только учитывая, что вы не будете проводить подробный анализ этой литературы. Сколько тут? — Консуэло взвесил в руках книгу, — Страниц триста, не меньше. И ту-у-т... — он взглянул в коробку, — не меньше двадцати или тридцати таких книг. И вы уверены, что не нуждаетесь в помощи?
— Ладно, — вздохнула явно недовольная подобным стечением обстоятельств Амелия, — есть подозрение, что у нас перебежчик. И на "этой" стороне его вроде бы вычислили, но не могут быть уверены в выводах на все сто процентов. Для этого и прислали меня – чтобы я проанализировала всю эту кучу бумаг и вынесла решение.
— Интереснейшее задание, — Консуэло уже листал книгу, вчитываясь в текст и одновременно делая выводы относительно его стиля и лексического запаса автора, — но почему это дело поручено именно военным, а не подобным мне аналитикам?
— А чем военные хуже гражданских?
— Мне кажется, они... недостаточно глубоко изучают историю, а при изучении той части, которую учат, используют методы анализа текстов и событий с точки зрения рядового человека, не вникая в дело достаточно глубоко. Да и в общем немного глупы...
— Глупее? Только из-за своих знаний истории и методов изучения?
— Глупее из-за неспособности использовать свои знания в полную силу. Например, вы только что отложили очень интересный клочок бумаги.
— Это всего лишь список покупок. Ничего интересного, — Амелия снова взяла недавно отложенный листок и еще раз осмотрела.
— Да, на нем наверняка нет военных тайн или координат базирования наших авианосцев. Но... Вы обратили внимание, чем написан список?
— Ручкой. Что тут такого? Хотя я могу сказать, что это ручка старого образца. Год точно не назову, но уверена, что это первая половина двадцатого столетия.
— Нет, — перебил ее Консуэло, — это ручка образца первой четверти двадцать первого века. Я стою от вас в метре и без усилий это определил.
— Мои поздравления. Но что это мне дает? Что человек использовал очень старую ручку? Не думаю, что это доказательство его вины.
— Вы так уверены?
— Абсолютно.
— Тогда позвольте ваш планшет, — Консуэло взял гаджет Амелии, не дожидаясь разрешения, и быстро нашёл в нем графический редактор. Нарисовав ручку, которой, по его мнению, была написана записка, и показав результат, он спросил: — Что это?
— Отлично нарисованная ручка. Очень старая шариковая ручка.
— Хорошо. А теперь... — Консуэло подошел к двери, откуда вышли сопровождающие. — Гарсон! Нам нужна ваша помощь!
Спустя пару минут в дверь зашел человек, которого Консуэло видел впервые.
— Извините за беспокойство, — быстро проговорил Консуэло и продемонстрировал вошедшему нарисованную ручку, — что это, по-вашему?
— Это... — «подземник» явно не знал ответа и попытался угадать, — возможно, это... Думаю, это дозор из химической лаборатории, только очень старого образца... Правда, в этом случае рисовавший допустил ряд ошибок.
— На самом деле это шариковая ручка. Но всё равно благодарю за помощь, вы оказались крайне полезны.
— Если еще понадобится помощь, я нахожусь в соседней комнате, — сказал местный, нисколько не расстроенный своей ошибкой. Он вышел, плотно закрыв дверь.
— Вот и доказательства. В этом мире уже давно забыли про подобные вещицы, — Консуэло на ходу закрыл редактор и вернул планшет владельцу.
— Ладно, убедили. Может, что-то еще я пропустила? — немного разозлившись из-за допущенной ошибки, спросила Амелия.
— Поскольку вы еще не брали книг в руки, я могу подсказать, что все они – или практически все –написаны в жанре научной фантастики. Но есть одна мелочь. Все эти рассказы будут научной фантастикой только для нас с вами, но не для местных. Для них это нечто вроде описания повседневной жизни. Как, например, произведения Шекли или Азимова не будут нам с вами казаться фантастикой, хотя они таковыми задумывались. Предсказания писателей сбылись, и теперь мы читаем собственную хронику.
— То есть это все написано человеком, который думал, что пишет фантастику, ибо забыл про прогресс местных?
— Или даже написал их на нашей стороне. Очень знакомый стиль... Не могу вспомнить автора с точно таким же стилем... — Консуэло постучал себя кулаком по голове, пытаясь вспомнить имя, — на языке вертится...
— Кристиан Ссэт?
— Именно! Нужно проверить почерк и отпечатки пальцев для полной уверенности. И, если все совпадет, можно закрывать дело, — Консуэло схватил планшет, но Амелия быстро вернула свой его обратно на стол.
— Для сравнения отпечатков и почерка нужен доступ к базе данных через Сеть, но я сомневаюсь, что местные сервера соединены с нашими. И вообще – откуда тут взяться отпечаткам?
— Всё это взято из квартиры подозреваемого примерно дня два назад. Где-то они должны были остаться. А проблемы с Интернетом очень легко решить. Можно попросить включить ретранслятор.
— А ретранслятор – это?..
— Ретранслятор – это несколько небольших катушек, способных передавать сигнал из нашего мира в этот и обратно.
— И его можно включить в городе из любой точки?
— Городами их селения назвать сложно... Они скорее похожи на сеть тоннелей с комнатами. Тем не менее, я думаю, что подобные ретрансляторы можно запустить из большинства мест, если, конечно, над ними нет месторождений ферромагнетиков. А к чему вопрос?
— В одной из записок был интересный URL-адрес. У нас он обычно начинается с "http:", a тот начинался с "ahatatap". И вот эти "а" меня натолкнули на немецкое слово "äußere", которое переводится как "внешний".
— А ведь с "ahatatap" начинается любой адрес при работе через ретранслятор... — Консуэло задумался.
— Но откуда у простого человека доступ к ретрансляторам? А если... Нет, это бред, — Амелия покрутила головой, отгоняя случайную мысль.
— "Бред"? О чём это ты? — оживился Консуэло.
— Я давно изучаю этот мир и заметила эту особенность. Точнее, раньше я не хотела думать над этим, но теперь... Когда я смотрю на эти книги и записки, то всё больше убеждаюсь, что местные уже давно живут среди нас, и... и просто... Ну, ты вот отлично знаешь историю обоих миров и, должно быть, заметил, что их открытия и технологии опережают наши ровно на три поколения. Как будто они как-то контролируют наш прогресс... Понимаешь, это... Это, само собой... Например, египетские пирамиды. Если обратить внимание на хронологию событий, то окажется: у них уже были необходимые технологии для такого строительства. И этот мифический город... Кажется, Атлантида? Да, точно. Вы наверняка про неё слышали. Местоположение точно не определено, но если посмотреть, то какие механизмы и устройства им были доступны в то время, можно предположить, что город был построен именно "подземниками". И этот город, как известно, видели в нескольких местах. Например, в Атлантическом океане. Вы знаете какую-нибудь постройку неподалеку от Атлантического океана, которая не могла быть создана людьми?
— Стоунхендж.
— Именно! А недалеко от пирамид у нас что?
— Нил?
— Да, Нил, но он впадает в Средиземное море, в котором тоже видели Атлантиду!
— Это, конечно, логично, но встает вопрос: "Зачем?". Зачем им строить пирамиды и Стоунхендж?
— Не только Стоунхендж и пирамиды. Я бы включила сюда другие чудеса света и Вавилонскую башню.
— Я понял, что вы имеете в виду, но вопрос относительно необходимости этих действий остается без ответа.
— Ну как же?! Пирамиды и Стоунхендж – это настоящие обсерватории! А остальное... наверное, просто как тест. Они тестировали оборудование. Ну, скажем, Тунгусский феномен и кратер в Аризоне – это провалы в их тестах. Что-то пошло не так, и... Бум.
— А ведь вы правы! И по поводу контроля, видимо, тоже. Это всё следует досконально изучить...
— Изучить? У меня же практически все готово и этот Ссэт – последняя важная деталь! Теперь я смогу доказать правительству свою точку зрения.
— Не думаете, что это слишком поспешно?
Амелия повернулась к Консуэло и твёрдо ответила:
— Нет. Я уже пять лет ждала, и больше не буду сдерживаться.
— Не советовал бы... Только представьте, что вызовет подобное заявление, как отреагирует ущемлённая гордость! Может начаться война, и из-за отставания наша сторона не выйдет победителем.
— Если только мы не нанесем удар первыми!
Мужчина поднялся с места.
— Боюсь, ничего не выйдет, — неожиданно спокойным голосом сказал он. — Вы оказались правы. — Сцепив руки за спиной, Консуэло медленным шагом направился к двери: — Вы абсолютно правы. Атлантида – действительно наш проект. И пирамиды, и Вавилонская башня. Все это наше. Но одну ошибку вы позволили себе допустить. Мы не похожи на людей, которые постоянно ошибаются. У нас не было провалов в проектах. То, что вы приняли за неудачу, были пробные запуски нашего оружия. Аризона, Сибирь, Чернобыль, Япония, Челябинск... Они лишь маленькие прототипы, и не более.
Амелия была удивлена и поражена. Прямо перед ней стоял местный. Но ведь, согласно информации из всемирной базы данных, с самого рождения этот человек жил на Земле! Её рука медленно начала двигаться к пистолету на поясе.
— Мы уже давно живем среди вас и контролируем ваш прогресс, провоцируем войны и эпидемии.
— Но зачем?
— Ваш вид неустойчив и стремится уничтожить себя. Мы же стараемся сдержать эти безумные порывы. Провести вас, как маленького ребенка за ручку, до вершины вашего развития... Но подобные тебе постоянно нам мешают.
— И что будет дальше? — Амелия расстегнула кобуру и приготовилась в любой момент выхватить пистолет. При необходимости она собиралась с помощью него проложить свой путь на поверхность.
— Мы могли бы отправить вас на поверхность, если бы вы дали обещание молчать...
— Без проблем. Даю честное слово.
— ...но вы же не сдержите собственное обещание. Вы патриот своей цели – уничтожить свою расу.
— Значит, вы понимаете, что меня ничто не остановит на пути в мой мир?
— Понимаю. Поэтому ваш пистолет разряжен и заминирован маленьким зарядом взрывчатки.
Консуэло трижды постучал в дверь и снова медленным шагом направился к столу.
— Ты... блефуешь. С моим оружием всё в порядке. Я проверяла его после душа, и всё было в полном порядке, — Амелия медленно достала пистолет и прицелилась в Консуэло, — а теперь отвечай, сколько охраны я увижу, пока буду прорываться, и что значат три эти стука?
— Абсолютно неважно, сколько нас в коридорах, и что значат три стука, — Консуэло, не обращая на угрозы внимания, начал укладывать книги и записки обратно в коробки. — Вам осталось жить от считанных секунд до... — он бросил беглый взгляд на настенные электронные часы, – до трех минут.
— Зато ты сдохнешь первым! — злобно сказала Амелия и спустила курок. Комнату осветила короткая зеленоватая вспышка.
Вместо выстрела, как и обещалось, произошел небольшой направленный взрыв. Он практически мгновенно убил Амелию, запустив ей в лицо осколки её же пистолета – она даже не успела крикнуть.
— В прошлый раз угроз было больше, — пробормотал Консуэло, продолжая укладывать книги.
Стоило взрыву отгреметь, в комнату зашел тот же местный, что не узнал ручки. Он сначала посмотрел на тело Амелии, потом на невозмутимого Консуэло и взволнованным голосом спросил:
— И какой это раз?
— Девятнадцатый. Придется еще раз. У меня почти получилось, но снова что-то подтолкнуло ее на правильный ответ. Нужно попробовать еще раз. — Консуэло закончил складывать книги и направился к выходу из комнаты, не обращая внимания на местного.
Вот уже девятнадцатый раз он прошел по длинному темному коридору, через охранный пункт мимо уснувшего охранника. Зашел в ярко освещенную комнату и, прикрыв глаза рукой, глубоко вдохнул. С места Консуэло сделал четыре шага вперёд.
Яркий свет померк, и он вновь услышал голос Амелии:
— И... Как это будет?